Продолжение перевода книги Лиз Грин «Астрология судьбы».
Предыдущий перевод – Лиз Грин. Принятие своей судьбы
Перевод – Игорь Сивак, 2020г. (эксклюзивно для СПб Института Астрологии).
Та судьба, которая у короля Генриха проявилась как насильственная конкретизация насильственной натальной конфигурации, могла бы найти у современного человека несколько изменённое или, по крайней мере, более осмысленное выражение. Транзиты, которые так встревожили Гаурикуса и Нострадамуса (такие как Сатурн по Восходящему Узлу или Солнце по Большому Кресту), могут дать возможность противостоять чему-то жестокому внутри себя, а также – или, возможно, вместо – чему-то жестокому во внешнем мире в виде копья противника. И если внешний мир действительно создаёт своё копьё, можно по-прежнему находить этот опыт внутренне вознаграждающим, даже процесс смерти. Если бы я позволила своему воображению свободно играть, я бы вообразила эти три облечённые в мантии женские фигуры, которые на самом деле являются одним целым, предлагающими несколько альтернатив, при условии, что то, что было ими предначертано, принимается по существу.
Однажды я работала с мужчиной, бывшим очень одаренным писателем, который периодически выражал свою тревогу и двойственное отношение к проходимому им психоанализу и ко мне, посещая, одну за другой, целые организации экстрасенсов, хиромантов и ясновидящих, чтобы выяснить, что именно с ним должно случиться. Это неизбежно происходило, когда давление и жар аналитической конфронтации и неизвестные глубины бессознательного толкали его в сильнейший страх и недоверие к жизни. У него Солнце в Деве, и такая острая необходимость точно знать будущий ход физических событий является характерным способом, которым этот знак справляется с тревогой. Однажды, из-за того, что я не согласилась незамедлительно составить его гороскоп и предложить ему мгновенное краткое изложение его будущего, он попытался «наказать» меня, посетив индийского астролога, который предоставил по требованию то, в чём я, плохая мать, ему отказала: гарантию безопасности. Он вернулся в некотором недоумении с гороскопом в руке. Кажется, индийский астролог упомянул две даты в прошлом, в которые, согласно его интерпретации, мой клиент должен был стать отцом двух детей. Даты, как сказал мне анализанд, были определенно точными; но не будучи женат и не имея детей, о которых бы он знал, он был весьма озадачен, потому что эти даты совпали с публикацией двух очень успешных «триллеров», положивших начало его литературной карьере. Я не стала проверять гороскоп, потому что в то время я чувствовала, что проблема доверия, над которой мы работали, должна возникать из отношений, а не из гороскопа. Поэтому я не знаю, какие конфигурации спровоцировали такуюинтерпретацию со стороны другого астролога. Но я предполагаю, что он видел какие-то прогрессии или транзиты с участием пятого дома. Однако в этом доме не оговаривается, на каком уровне мы создаём. Откуда этот астролог, каким бы он ни был буквальным, мог знать, что творческий акт для моего застенчивого, замкнутого и лишённого партнеров анализанда может принять иную форму? То, что на этих двух этапах своей жизни он должен был произвести на свет детей, было, возможно, его судьбой. Но двусмысленность зависит от того, какие дети это будут.
Странные и парадоксальные отношения между эго, которое должно поддерживать своё чувство автономии, и требованиями Мойры определить нелегко. Вероятно, в конечном итоге, это определить невозможно. Семейное наследование, подобное тому, которое мы видели и у Рене Р., аутичного ребенка, и у Рут, преследуемой женщины, – это, безусловно, то, что я понимаю под Мойрой. В первом случае кажется, что ничего сделать нельзя, хотя теоретически многим аутичным детям мог бы помочь более проницательный терапевтический подход. Во втором случае кое-что было сделано, но именно то, что трудно определить буквально. Ничего нельзя сделать и для Рут, поскольку она является тем человеком, которым она является, и поэтому у неё есть психический партнёр. Но этот партнёр проявил определённую готовность помимо изнасилования попробовать, так сказать, другие позы, при условии, что Рут проявила такое же желание экспериментировать с ним. Точно так же аспекты, расположение знака и дома Плутона в гороскопе являются данностью, которую нельзя изменить. Но понимание индивидуумом требований планеты может углубиться, и поэтому его выражение может быть более осмысленным и менее устрашающим. Казалось бы, сознание в том смысле, в каком его имел в виду Юнг, представляет собой точку опоры, на которой уравновешиваются отношения между судьбой и свободой, поскольку это качество сознания позволяет судьбе разворачиваться в более богатый и сложный гобелен, одновременно и больше поддерживающий эго и, как это ни парадоксально, больше уважающий бессознательное. Наши образы сновидений и дети воображения могут разыгрывать свои сражения и способствовать смерти старого короля в психике, и эти процессы могут требовать страданий и жертв, иногда как во внешнем мире, так и во внутреннем. Но, возможно, они могут происходить с ощущением смысла и с парадоксальной готовностью – способностью с радостью делать то, что я должен делать. Я не настолько вопиюще глупа, чтобы предположить, что мы в двадцатом веке более не подвержены судьбе. Но я с интересом наблюдаю за переходом от поразительного уровня конкретной предсказательной точности Гаурикуса – даже с неточным гороскопом – к более запутанной и неопределенной предсказательной точности современного астролога. Это даёт мне ощущение, что мы стоим на пороге открытия возможностей понимания Мойры как внутренней архетипической фигуры, а также великого закона природы, который обозначает пределы физической жизни.
Продолжение – Лиз Грин. Астрология судьбы. Сотворение мира.